Читать онлайн «"Загадка женственности"[«The Feminine Mystique»]». Страница 43

«Вот вам, пожалуйста; многие годы я специально устраивалась на временную работу или на неполный рабочий день, стараясь сделать так, чтобы моим мальчикам было как можно лучше, — приводила «Нью-Йорк тайме» слова одной такой матери, — а теперь получается все наоборот, я делала им только хуже».

Но что же оказывалось на самом деле? Эта мать, имеющая семью среднего достатка, получившая специальное образование, живущая в достаточно престижном районе, отождествляла себя с матерями вышеназванного исследования, которые, как выяснилось, не только жили в тяжелых социально-экономических условиях, но во многих случаях сами в свое время были малолетними преступницами. Кроме того, у многих из них имелись «неблагополучные» мужья.

Ученые, проводившие данное исследование, высказывали мысль о том, что сыновья этих женщин неблагополучны потому, что их матери время от времени брались за работу «не столько для того, чтобы поддержать семейный бюджет, сколько для того, чтобы уйти от семейных обязанностей и от материнских забот». Другой специалист, проанализировавший те же самые данные, пришел к выводу, что основной причиной и временной работы матерей, и преступности их сыновей является психологическая нестабильность обоих родителей. В любом случае данную ситуацию нельзя сравнивать с положением в семьях большинства образованных женщин, которые, прочитав опубликованные отчеты, посчитали свои ситуации аналогичными этим. В действительности же, как показывает доктор Штольц, многие исследования, которые были неверно истолкованы и считались «доказательством» того, что женщины не могут сочетать работу с материнскими обязанностями, на самом деле указывали на тот факт, что при всех других равных условиях дети, матери которых работают, потому что хотят этого, имеют меньше проблем и в школе, и дома и обладают «более развитым чувством собственного достоинства», чем дети домохозяек.

«Самые ранние исследования проводились в тот период, когда работали еще очень немногие замужние женщины, когда были детские сады и ясли, куда отдавали своих детей работающие матери, не имевшие мужей, либо потому, что последние умерли, либо в результате развода, либо потому, что родители не жили вместе. Эти исследования были проведены социологами и экономистами с целью осуществления реформ, и в частности для учреждения пенсий таким матерям. В то время, когда среди замужних женщин только одна из восьми не жила с мужем, исследование не выявило ни неблагополучных детей, ни более высокий уровень детской смертности.

В одном из последних исследований такого рода, сделанном на материале историй болезней двух тысяч матерей, выявилось только два существенных отличия: 1) именно матери-домохозяйки чаще, чем работающие матери, заявляют, что «дети действуют им на нервы», и 2) у домохозяек больше детей. Известное исследование, проведенное в Чикаго, которое якобы показало, что большинство матерей малолетних преступников работают вне дома, на самом деле выявило только тот факт, что чаще всего у малолетних преступников нет нормального дома. Другое исследование, изучавшее истории болезней четырехсот дефективных детей (из шестнадцати тысяч школьников), показало, что в благополучных семьях матери-домохозяйки в три раза чаще имеют дефективных детей, чем работающие женщины. Исследования убеждают, что дети работающих матерей в меньшей степени впадают в крайности (они не так агрессивны и не слишком заторможены), лучше успевают в школе и обладают «более развитым чувством собственного достоинства», чем дети домохозяек. Выяснился также тот факт, что работающие матери чаще радуются своим беременностям и реже страдают, исполняя свою «роль матери», чем это делают домохозяйки.

Кроме того, матери, любящие свою работу, находятся в лучших отношениях со своими детьми, чем домохозяйки или матери, которые не любят свою работу. Исследование тридцатых годов, изучавшее матерей с высшим образованием, показало, что их работа не оказывает неблагоприятного воздействия ни на семейные отношения, ни на психологический климат в семье, ни на количество и серьезность детских проблем. В целом выяснилось, что работающие женщины того времени имели две отличительные черты: в большинстве своем они имели высшее образование и жили в городах».

В наше время, однако, бесчисленное количество образованных женщин, живущих в пригородах и сидящих дома с детьми, очень обеспокоены тем, что их дети мочатся в постель, сосут палец, переедают или отказываются есть, очень замкнуты, не имеют друзей, не могут оставаться одни, агрессивны или слишком робки, слишком медленно обучаются чтению или очень много читают, недисциплинированны, жестоки, подавленны или несдержанны в проявлении своих чувств, когда у них преждевременное половое созревание или отсутствие полового инстинкта — в каждом подобном проявлении эти женщины видят признак начинающегося невроза. Они усматривают в нем свидетельство если не полной ненормальности ребенка или склонности к преступности, то по крайней мере неспособности родителей правильно его воспитать, в результате чего они имеют дело с начинающим развиваться неврозом. Иногда это так и есть. Обязанности родителей, и особенно матерей, в свете фрейдизма должны стать полноценной работой, заменить собой карьеру и вылиться чуть ли не в религиозный культ. Один ложный шаг может привести к катастрофе. Если они откажутся от работы, если у них не будет других обязанностей, кроме семьи и дома, матери смогут посвятить всю свою жизнь детям, все их внимание будет в таком случае направлено на выявление признаков начинающегося невроза — но, возможно, впрочем, именно оно явится его причиной.

Безусловно, в каждой истории болезни первых, наиболее важных пяти лет жизни ребенка всегда можно найти определенные факты, связанные с матерью, особенно если вы ищете именно эти факты или какие-то воспоминания о них. В конце концов, в Америке в это время мать всегда находится с ребенком; считается, что она должна быть с ним. Не связан ли тот факт, что мать всегда в это время находится с ребенком и всегда только в роли матери, с детскими неврозами? Противоречия общества передаются детям через матерей, но в нашем современном цивилизованном мире очень немногие наиболее сильные и способные матери имеют возможность помочь своим детям преодолеть эти противоречия.

Недавно доктор Спок несколько неохотно признался, что русские дети, матери которых всегда имеют в жизни какую-то цель помимо материнства — они работают врачами, научными работниками, учителями, инженерами, государственными служащими, артистами, — выглядят более стабильными, зрелыми, легче адаптируются к окружающей среде, чем американские дети, чьи матери все свое время посвящают только заботе о них. Не означает ли это, что русские женщины потому хорошие матери, что у них есть цель в жизни? В любом случае, утверждает доктор Спок, эти матери чувствуют себя более уверенно. В отличие от американских женщин они в меньшей степени зависят от того, что говорят им специалисты в области воспитания детей, какую новейшую причуду они для них изобретут. Какое ужасное бремя ложится на доктора Спока, если тринадцать с половиной миллионов матерей настолько не уверены в себе, что буквально вынуждены воспитывать своих детей по его книге, постоянно обращаясь к нему с мольбой о помощи, если у них что-то не получается так, как там написано!

Ни газеты, ни журналы не вынесли в заголовки растущее беспокойство психиатров относительно проблемы «зависимости» американских детей, маленьких и уже взрослых. Психиатр Дэвид Леви в известном исследовании, посвященном «чрезмерной материнской опеке», изучил двадцать историй болезней, в которых матери довели своих детей до патологии «чрезмерной материнской заботой, потворствуя их слабостям и желаниям, воспитывая в них инфантилизм». В работе описан типичный случай двенадцатилетнего мальчика, у которого «в одиннадцать лет была детская истерика, когда мать отказалась намазывать для него хлеб маслом. Кроме того, он все еще требовал, чтобы ему помогали одеваться… Он четко обозначил свои требования в жизни, заявив, что мать будет намазывать ему хлеб маслом до тех пор, пока он не женится, после чего это будет делать его жена…»

Все эти матери, согласно физиологическим показателям, таким, как менструация, наличие молока в груди, и другим, более ранним показателям «материнского типа поведения», обладали очень сильным женским и материнским инстинктом, если так можно выразиться. Восемнадцать женщин из двадцати, как утверждал сам доктор Леви, были целенаправленными, отвечающими за свои действия и агрессивными; «активность или агрессивность в поведении женщины, отвечающей за свои поступки, рассматривалась как признак ярко выраженного материнского типа поведения. Эти признаки уже с детства характеризовали жизнь восемнадцати из двадцати вышеназванных чрезвычайно заботливых матерей». Ни в одной из них не было и намека на подсознательное неприятие материнства. Что же послужило причиной того, что эти двадцать женщин с таким сильным материнским инстинктом (очевидно, что сила и даже агрессивность в данном случае не относятся к мужским качествам, поскольку сами психиатры считают их показателями материнского инстинкта) вырастили таких патологически инфантильных детей? Причина только одна: «ребенок служил средством удовлетворения совершенно ненормального стремления любить». Эти матери прихорашивались, как это обычно делают жены для мужей или девушки перед свиданием, подмазывали губы помадой, ожидая прихода сыновей из школы, потому что вся их жизнь была сосредоточена на детях. Большинство из них, по мнению Леви, мечтали сделать карьеру. Чрезмерная материнская опека» детей была следствием силы этих матерей, их внутренней женской энергии, делавшей их ответственными, целеустремленными, активными и даже агрессивными, что и приводило к развитию патологии в детяx, поскольку «другие пути самовыражения» для их матерей были закрыты.